и иностранная тоже, но только обе шли с такой переплатой, что солнышко сразу задушила жаба, едва она узнала, что холодильник нам обойдется минимум в пятьсот-шестьсот рублей. В итоге, споры зашли в тупик, мы стали искать какие-то альтернативные варианты. И один нашелся, когда я неожиданно вспомнил, кто у солнышка ходит в друзьях.
— Слушай, а может ты попросишь кого-то из своих подпольных миллионеров поделиться запасным холодильником. Я не сомневаюсь, что у них не один такой имеется. И им польза избавиться, и нам хорошо.
— Слушай, — тут же отреагировала она. — а ведь это замечательный способ.
И чмокнула меня в щеку.
— Способ чего? — не понял я.
— Да с Викой сойтись… ну с Викторией… племянницей Ковальчука, к которой ты хотел подкатить.
— Так бы сразу и сказала. А я-то, старый дурак, запамятовал, к кому подкатить собирался. Хорошо напомнила.
— Вот-вот. Все тебе надо в книжку записывать. Амбарную. Завтра же у нее спрошу, как увижу. Благо у нас она часто появляется. Сейчас, как ее место фактически занял наш начальник, ей очень даже неплохо смотреть, как вкалывают другие. Хорошо, что так придумал.
— Да я статью прочитал в газете «За рубежом», мол, американские и прочие канадские жители городов потому что их техника служит ровно столько, сколько длится гарантийный срок, всегда имеют в запасе второй телевизор, холодильник, СВЧ-печь и так далее. Хотя может, и пользуются ими, все же два телевизора и у нас поставить можно, даже три — и каждый свое смотрит.
— Так можно и холодильник смотреть. Кому другие пять программ надоели.
— Тоже правильно.
Глава 20
Сентябрь выдался прохладный. В начале баловавший солнцем и теплом, он с десятых чисел быстро сошел сперва к мороси, затем зарядили дожди, температура стала спадать, добравшись до десятиградусной отметки. Старожилы, конечно, такого холода не припомнили, склероз все-таки, да и в новостях сообщали, мол, редкая для нашей широты морозяка установилась. Наверное, самое время работать — неудивительно, что я погрузился больше в свои непосредственные обязанности на благо кооператива, нежели в поиски новых и старых знакомых шефа, могущих пролить свет на непростое даже для генеральной прокуратуры дело. Ведь за все время, что они продолжали копаться в городе, новостей больше не поступало, а те что все же просачивались из ворот дома следственного комитета области, особо не обнадеживали. Следствие усердно топталось на месте, да, машину они все же нашли, вернее, ее части, но пока всех задержанных по подозрению отпускали, не находя даже косвенных улик их малейшей причастности к делу. Да и дело все не оформлялось во что-то большее, чем попытки по второму кругу опросить старых свидетелей — может, вспомнят хоть что-то. Свидетели, все подзабывшие за полгода, путались в показаниях, путали следователей, ругавших себя за то, что вообще затеяли этот новый опрос. Я тоже внес посильную лепту в этот кавардак, вдруг запамятовав, в чем обычно отправлялся на отдых шеф и какая на нем в тот день была одежда. А ведь помнил, очень хорошо все это помнил, больше того, не раз во снах видел. И что-то говорило мне… сейчас, на допросе, ничего не мог поделать.
Кажется, вызывали даже гипнолога, не знаю, помог ли он. Я вдруг понял, что шеф для меня за последние недели сильно сменился, стал другим. А все остальное, почти все, конечно, кроме самой чудовищной трагедии на Василевского, заместили другие воспоминания, более приятные. В них шеф… да, я говорил об этом. Я тоже, как и все, стал забывать — вот как раз на допросе понял, что пережил самое страшное, пережевал и переживать прекратил. Наверное, не потому, что мне не был дорог Артур, напротив, лучшего друга, и в самом деле, у меня не сыскивалось, а исключительно стараниями моего солнышка, поддерживавшей и отвлекавшей меня от тяжких дум.
А еще она все последние дни занималась прежними делами, помимо основных. Познакомилась и сошлась с племянницей Ковальчука, почти сблизившись с ней, достала через нее холодильник, вернее, у ее матери, добротную «Бирюсу», как раз и служившую семье запасным вариантом. Нам ее отдали за бесценок, Оля больше заплатила грузчикам и такси, нежели родителям Виктории.
А я все собирался встретиться с Фимой. Его обратно пока не сажали — еще надеялись дернуть за пусть случайно подвернувшуюся, но достаточно надежную ниточку. Пока не удавалось. Да и дело всей «шайки» нашего шефа как-то не особо двигалось. Да и срок расследования истекал, а особо много против того же Фимы не нарыли, даже больше от двух предъявленных обвинений, в силу изменившихся в стране обстоятельств, следствие решило отказаться. Как максимум бывший главбух мог бы получить лет семь, но вряд ли угодил бы за решетку столь надолго. Адвокат прибег к уловке, растрезвонил в газеты и на радио о фабрикации против своего подзащитного материалов «авторитарного прошлого», на чем хорошо сыграл, раз прокуратура незамедлительно сдала назад. Он и дальше планировал бодаться таким же образом, не знаю, насколько успешно, но первые победы обнадежили и других фигурантов — да и меня тоже. Потому и засобирался к Фиме снова. Я уже пытался к нему прорваться, но второй раз главбух встречаться со мной не решился, видимо, адвокат отсоветовал. А сейчас даже домой пригласил. Да и не только меня, всех наших из ателье, отпраздновать, пусть небольшую, но значимую победу против системы. Пока уточняли дату, я целиком и полностью занимался закройщицкими делами кооператива. Вот ведь странно, с недавних пор и директора нашего стал звать привычно — шефом. Когда первый раз назвал, мурашки по спине пробежались, а потом уже ничего, привык. Да и начальник мой не заметил ничего странного в таком обращении, хотя обычно бывал достаточно строг в формальностях с подчиненными. Не Артур, факт.
То же грузовое такси увезло в службу быта «Снайге». Я расплатился по счетам и вернулся.
— Правильно, что избавились, от этих прибалтов, как и от кавказцев, чего угодно можно ждать. Вот помяните мое слово, тоже начнут заварушку, — сопроводил мое отбытие Михалыч. — А нам потом разгребай.
— Не каркай только, — заметила Оля. — С этой бы справились.
— А кому справляться-то? Черту лысому? Давно бы отдал Карабах армянам, плевать, все одно страна одна. И народу бы столько не полегло. А так — вот уже и воевать начали.
Очередная потасовка в НКАО переросла в бойню в городке Ходжалы. Там размещался лагерь беженцев-азербайджанцев, там власти АзССР, пока еще с трудом контролирующего Карабах, спешно возводили жилые дома, больше похожие на скворечники, для обустройства вновь прибывших. Не жалели ни сил, ни средств, — ни своих, ни союзных. Это обстоятельство как раз
